Есть религии: индуизм, христианство, буддизм, иудаизм и многие другие. Но это религии, а не религия. Это отраже-ния Луны в са¬мых разных сознаниях. Это не настоящая Луна. Луна одна, но она может отражаться в миллионах озер. Отражения отличаются, но отражаемое одно. Созна-ние — это зеркало. Когда религия отра¬жается сознанием, рождается индуизм, магометанство, иудаизм. Когда рели-гия не отражение, когда оказываются лицом к лицу с ре-альностью, без посредства всякого сознания, когда созна-ние не стоит между вами и истиной, — тогда рождается религия.
Хасидизм — религия. Суфизм — религия. Дзен — рели-гия. Они отлича¬ются только именами, в остальном это од-но. Отличается их язык, но не содержание. Все они видят Луну, но называют ее по-разно¬му. Это совершенно естест-венно. Но они не смотрят на отраже¬ние. Они не верят в догматы, вероучения, священные писания. Они знают ис-тину, а когда вы знаете истину, нет нужды в свя¬щенном писании. Вы носите священное писание в голове, когда истина известна. Теории, составленные из частей, мертвы. Исти¬на всегда живая, вечно живая. Она не может быть ог-раничена словами: весть бессловесна. И нельзя прийти к ней с чьей-то по мощью: когда есть посредник, она стано-вится отражением. Когда же отражение создает ваше соб-ственное сознание, какое вам дело до других умов, с чьей помощью вы пришли к этому?
Надо войти в непосредственный контакт, прямой, серд-це к сердцу. Ни¬чего не должно стоять между вашим серд-цем и сердцем реально¬сти. Они должны биться в глубоком резонансе. Они должны встретиться, соединиться и погру-зиться: не должно быть занаве¬си слов, знаний, представле-ний. Только тогда вы узнаете, что та¬кое религия.
Хасидизм — религия, иудаизм — отражение. Или то же можно сказать по-другому: иудаизм — окраина, хасидизм — сердцевина, самая се¬редина, живая душа, самый центр. Буддизм — окраина, дзен — сер¬дцевина. Ислам — окраи-на, суфизм — сердцевина. Окраин миллио¬ны, а сердцевина одна.Из одного центра можно провести бесчис¬ленное мно-жество концентрических окружностей.
Мы будем говорить о хасидизме. Прежде, чем войти в него, проник¬нуться духом его, необходимо сделать не-сколько вводных замеча¬ний.
Всегда возникает проблема: как говорить о религии? Здесь появляют¬ся большие трудности, потому что, как бы ни сказать о ней, ска¬жешь меньше правды. Как бы ни ска-зать о ней, это всегда будет только отражением. Можно указать, но нельзя объяснить. Можно показать, но нельзя сказать.
Итак, откуда начать указывать, показывать? Я хотел бы начать с пре¬красной пьесы СамуэляБеккета "В ожидании Годо". Она абсурд¬на, так же абсурдна, как сама жизнь. Но абсурдность жизни, если глубоко ее понять, может стать указанием на что-то, находящееся вне и исполненное смыс-ла. Находящееся вне вас исполнено смысла. И только это вне исполнено смысла. То, что вне разума, исполнено смысла."В ожидании Годо" может стать хорошим на¬чалом для хасидизма, дзен, суфизма; это очень непрямое указа¬ние. Потому что сказать что-то о таких интимных, глубоких яв¬лениях, значит попрать их. Так что будьте осторожны, продви¬гайтесь потихоньку. Это святая земля.
Занавес открывается: двое бродяг сидят и ждут Годо. Кто этот Годо? Они не знают. Никто не знает. Даже Саму-эль Беккет, когда его спросили: "Кто такой Годо?", ответил: "Если бы я знал, я бы ска¬зал об этом в самой пьесе". Никто не знает. Это жест дзен.
Слово "Годо" (Godot) звучит так же, как "Бог" (God). Это знамена¬тельно. Кто знает Бога? Кто Его знал? Кто мо-жет утверждать, что он знает? Всякое знание об этом — глупость, и тот, кто утвержда¬ет, что знает Бога, глуп. "Го-до" звучит как "Бог", неведомый. Мо¬жет быть, это все, мо-жет быть — ничего. Они ждут Годо.
Если они не знают, кто этот Годо, то чего же они ждут? Почему они ждут? Потому что, если не ждать чего-то, по-падешь во внутрен¬нюю пустоту. Если вы не ждете чего-то, что должно случиться, то вы оказываетесь лицом к лицу с внутренней пустотой, внутрен¬ним ничто. А это ужасно, это подобно смерти. Чтобы убежать, ус¬кользнуть от этого, че-ловек мечтает, мечты проецируются в буду¬щее. Вот так создается будущее время.
Будущее — это не часть времени, это часть сознания. Время — это всег¬да настоящее. Оно не бывает ни прошед-шим, ни будущим. Оно всегда сейчас. Ум создает будущее, потому что так можно избе¬жать сейчас. Человек смотрит в облака, ждет чего-то и делает вид, что что-то должно про-изойти, но ничего не происходит.
Человек продолжает ждать, ждать, и ждать: ждать Годо. Кто этот Годо? Никто не знает. Но все же человек продол-жает проецировать, что¬бы избежать внутренней пустоты.
У хасидов есть высказывание, что человек — прах, и в прах возвратит¬ся. Прах — в прах. А между сим и тем не-плохо бы выпить. Дейст¬вительно, замечательно! — состоит из праха, вскоре снова станет прахом. А между сим и тем неплохо бы выпить. Это "выпить" -желание, проекция, ам-биция, будущее, воображение. Иначе вы вдруг поймете, что вы просто прах и ничего больше. Надеясь на будущее, ожи-дая будущего, прах создает мечту вокруг себя, и главное ее достоинство — мечта ослепляет. Благодаря мечте, вы чув-ствуете, что вы кто-то. Мечтание ничего не стоит, мечтать мо¬гут все. Нищий может мечтать, что он император; нет закона, за¬прещающего мечтать. Чтобы избежать быть, проецируется меч¬та становления. Двое бродяг из пьесы Беккета олицетворяют все человечество. Человек — бродя-га. Откуда вы? Не можете сказать. Куда вы? Не можете ответить. Где вы сейчас, в этот момент? Можно только по-жать плечами. Человек — бродяга, путник, без дома в про-шлом, без дома в будущем, странник в постоянном стран-ствии, странствии без конца. Беккет прав: эти двое бродяг -все человечество.
Но чтобы создать мечту, одного недостаточно, нужны двое. Одного ма¬ло — нужна помощь другого.
Вот почему тот, кто хочет выйти из мечтания, пытается остаться один, приходит к мечтанию. Он медитирует, от-правляется в Гималаи. Он пытается быть один. Мечтать одному трудно. Постепенно, снова и снова, вас отбрасывает к вашей реальности. Нет оправда¬ния, нет поддержки: ну-жен другой.
Вот почему, когда влюбляются, мечта внезапно вопло-щается. Другой здесь; теперь мечтать можно вместе, можно помогать друг другу избегать себя. Потому-то так велика потребность в любви: это потребность в мечте.
Одному мечтать трудно. Мечта снова и снова разруша-ется, и вас от¬брасывает к обнаженной реальности, к пусто-те. Нужен любящий — кто-то, за кого можно цепляться, на кого можно смотреть, с кем можно делиться. Любящий — тот, кто заполнит пропасть, кто уве¬дет вас от себя, чтобы не оказаться лицом к лицу с обнаженной реальностью. Двое бродяг сидят. Занавес поднимается. Они ждут Годо. Они не спрашивают друг друга: "Кто этот Годо, в конце кон¬цов?" Потому что спрашивать опасно. Оба в глубине души знают, что ждать им некого. Рискованно, опасно спрашивать кто такой Годо. Опасно даже затрагивать этот вопрос — мечта может разру¬шиться. Они боятся, потому и не спрашивают. Они постоянно избегают вопроса: "Кто такой этот Годо?" Это основной вопрос, который следует задать в первое же мгновение, достигнув пони¬мания. Вы ждете Годо. Спросите же: кто этот Годо!
Но в этом они очень осторожны, зато они говорят о многом другом. Они говорят: "Когда он придет? Ты уверен, что на этот раз он сдержит обещание? Вчера он обманул. Позавчера он не пришел. И сегодня тоже: обещанное время уходит, а не похоже, чтобы он появился". Они снова и сно-ва глядят на дорогу: дорога пуста.
Они никогда не задают основного вопроса. Никогда не спрашивают: "Кто же этот Годо?" Никогда не спрашивают: "Когда он обещал тебе быть? Где ты его видел? Откуда ты знаешь, что он есть?" Нет, они этого не касаются.
Так и живут люди в мире: они никогда не задают основ-ного вопроса. Это опасно, это предельно опасно. Надо пря-таться. Надо делать вид, что знаешь основной вопрос. Все задают вопросы только второстепенные. Заметьте, когда вы приходите ко мне, редко слу¬чается, чтобы кто-нибудь задал главный вопрос. А если я пыта¬юсь подвести вас к главно-му, вы пугаетесь. Вы задаете тщетные вопросы; на них можно ответить, но этим вы ничего не достигне¬те: это не главное. Это подобно тому, как если бы ваш дом горел, а вы спрашивали: "Кто посадил эти деревья?" Вопрос кажет-ся ес¬тественным, на него можно ответить, но что вам из того? Спра¬шивайте о главном.
Дом горит — надо что-то делать. Но об этом никогда не спрашивают.
Двое бродяг снова и снова говорят: "Этот день окончен, а он не при¬шел". И помогают друг другу: "Должен прийти, он, должно быть, опаздывает. Есть тысячи препятствий, но на него можно поло¬житься, ему можно верить". А этот "он" — просто пустота. Вот ми¬новал еще день, и он не пришел; они почувствовали, что с них хватит, и сказали: "Хватит, довольно. Все — значит все!" Они соби¬раются уходить, больше ждать не могут, — но никуда они не ухо¬дят. На другой день они опять тут, сидят на том же месте и снова ждут Годо. Но вчера они решили, решили со всей серьезно-стью, что уйдут, что кончено. Так можно прождать всю жизнь. "Если он придет — хорошо, не придет — тоже хо-рошо". Почему же они не ушли? Снова и снова они гово-рят, что уходят. Но вот вопрос: куда идти? Уйти можно, но куда? Куда бы вы ни пошли, вы снова бу¬дете ждать Годо. Перемена места не поможет.
Вот почему человечество в такой суматохе: люди стали путешествен¬никами. Они отправляются из одной страны в другую. Они всег¬да в пути. Они всегда куда-то собираются. Никогда ничего не до¬стигают, но всегда куда-то отправля-ются: они просто убегают от¬туда, где они есть. Если они в Америке — едут в Индию. Если в Индии — в Японию. Ес-ли в Японии — уезжают в Непал и т. и. Они никуда не идут! Они просто стараются уйти оттуда, где они есть. Но все остается тем же. Ничего не меняется. Потому что пере-ме¬на места тут не поможет. Кстати, эти бродяги честнее, искреннее. Рассердившись, они решаются. Плюются, кля-нутся и говорят: "Хватит, довольно! Завтра утром нас здесь не будет. Хватит ждать Годо. Мы уходим".Назавтра снова поднимается солнце, а они на том же самом месте, сидят и ждут. Они совсем забыли, что про¬шлой ночью решили уй-ти. Куда идти? Идти некуда — это вторая правда о челове-честве.
Первая: ничего никогда не случается. Кажется, что что-то происходит, но вы остаетесь тем же. Загляните в себя — что там изменилось? Вы были ребенком и много мечтали, затем подросли и, все равно, все время мечтали. Теперь вы стали старым, а все еще мечтаете. Раньше вы мечтали о богатствах этого мира; теперь вы, может быть, мечтаете о богатствах иного мира. Но разве в вас что-то из¬менилось? И не пугайтесь: пугаясь, вы начинаете задавать второ¬степенные вопросы.
Религия задает главный вопрос, самый основной, и за-дать его мужест¬венно очень важно, так как в самом вопро-шении вы подходите ближе к центру.
Вторая правда: вы идете, идете и идете, от одного места к другому, от одного настроения к другому, от одного уров-ня к другому. Вы ни¬куда не приходите.
Достигли вы какого-то места? Можете ли сказать, что прибыли куда-.то? Это всегда отбытие — прибытия нико-гда не происходит. Поез¬да всегда отъезжают, самолеты всегда стартуют, люди всегда на¬готове в зале ожидания. Всегда отбытие — никакого прибытия. Вы никогда никуда не прибываете. Абсурд. Но вы никогда не задаете эти два главных вопроса.
И тогда сам собой возникает третий: кто вы? Потому что нет смысла спрашивать, кто такой Годо. Это ваше соз-дание: ваши Боги — ва¬ши создания. Забудьте, что сказано в Библии, будто бы Бог создал человека по образу и подобию своему. Все как раз наоборот: человек создал Бога по сво-ему образу и подобию. Это Годо. Это ваше создание. Это ваша мечта.
Чтобы как-то почувствовать свою значительность, важ-ность, вы созда¬ли Бога на небесах. Бог не создал мира. Бог не создал человека. Человек создал все эти представления.
Настоящая религия, подлинная религия не спрашивает, кто такой Бог. Она спрашивает: "Кто я?" Я должен прикос-нуться к моему основ¬ному источнику. Там, и только там — откровение, Иисус, Будда, Бал Шем Тов <Бал Шем Тов — рабби, основатель хасидизма — прим. пер.>- они задают основные вопросы.
Второе, что надо понять об основных вопросах: у ос-новных вопросов нет ответов. Вопрос и есть ответ! Если вы спрашиваете, то вопрос содержит ответ. Это не значит, что если вы будете твердить: "Кто я? Кто я? Кто я?..", то одна-жды узнаете, что вы это "а", "б", "в"... Нет, вы никогда не узнаете этих "а", "б", "в"... Постепенно, чем больше вы спрашиваете, тем глубже проникаете в вопрос, и од¬нажды, внезапно, вопрос исчезнет. Вы стоите лицом к лицу со сво-им существом, вы открыты своему существу. Вопрос исчез -но и нет никакого ответа.
Пусть это станет критерием: если на вопрос можно от-ветить, — он не основной. Если по мере спрашивания во-прос исчезает — он основ¬ной. В самом исчезновении вы достигли; и впервые что-то про¬изошло. Впервые вы уже не прежний. Годо не пришел, но ожида¬ние исчезает. Вы не ждете. Вы прибыли. И раз вы прибыли, каче¬ство вашего существования совсем другое. Тогда можно праздно¬вать.
Как можно праздновать, когда вы еще не прибыли? Вы печальны, не¬счастны. Как можно плясать, когда цель еще так далека? Так да¬лека, что, кажется, для вас нет никакой возможности ее достиг¬нуть. Как можно быть счастливым? Как можно наслаждаться? Как может радость прийти к вам? Вы все еще на пути. Семя — еще семя, а до цветка еще далеко. Нет, невозможно. Когда семя стано¬вится цвет-ком, тогда — радость, тогда — восторг. Как только вы поймете, кто вы, как только вы глубоко проникнете в свою пусто¬ту и не испугаетесь; как только вы примете внутрен-нюю смерть и не будете пытаться ее избежать, проецируя и мечтая; как только вы примете, что вы прах и в прах обра-титесь, — а между этими со¬бытиями нет ничего, кроме глубокой пустоты, — вы достигнете того, что Будда назы-вал нирвана. И это то, что хасиды называют Бог! Это не ваш Годо.
Евреи всегда настаивали на том, что имя Божие нельзя произносить, потому что, произнося, вы искажаете его. Оно непроизносимо; оно невыразимо. Можно заключить его в свое сердце, но нельзя поведать его. Можно стать им, но нельзя его выразить.
И евреи совершенно правы в этом. Бог — не существо; это явление столь огромное, столь бесконечное, что ника-кое слово не может его вместить. Его может вместить толь-ко бесконечное сердце. Его может вместить только беско-нечная внутренняя пустота.
Когда вы входите в себя, вы чувствуете, что входите в пространство, где вы потеряетесь — как капля воды, упав-шая в океан. Вы потеря¬етесь — отсюда страх. Вот почему вы боитесь смерти и начинаете мечтать: проецировать бу-дущее.
Вхождение в свое существо всегда подобно смерти. Это распятие. Это крест. Но если вы достаточно мужественны... А трус никогда не может стать религиозным. Только очень редкие мужественные души, которые могут принять риск потеряться, достигают. За это надо платить: чтобы достиг-нуть, надо потерять себя, и ничего меньшего не хватит.
Как только вы готовы войти в пустоту, внезапно страх исчезает. Та же. энергия становится праздником. Можно плясать, потому что то, что казалось пустотой, было только представлением ума. Оно оказалось не пусто. Оно оказа-лось столь полно,-что ум не смог вместить всю его полно-ту!
Ум бесполезен. Ум отброшен. Ум пуст. Он постигает язык пустоты. Если что-то очень полно, ум не может по-нять этого. Это подобно всей жизни, прожитой в потемках. И вдруг вас вывели на солнеч¬ный свет, — ваши глаза осле-пли. Света так много! Вы не можете открыть глаза. Вы ви-дите темноту. Стоя перед солнцем, вы сто¬ите в темноте.
До сих пор вы жили рассудком. Ум — значит будущее. Ум — значит то, чего нет. Ум — значит сон, кажущееся, иллюзия, майя. Майя оз¬начает кажущийся мир. Вы создали свой мир и живете в нем. Вы создали свою галлюцинацию и живете в ней. Ваш ад и ваш рай -все это от ума. Когда вы вошли внутрь своего существа, ум не мо¬жет понять. Ему совершенно незнаком новый язык, новая терри¬тория. Она ему совершенно неизвестна. Ум не может справиться с ней. Он пустеет — это столь огромно. Свет столь ярок и ослепи¬телен — ум становится пустым и чистым. Вы боитесь и убегаете. Тогда вы создаете ложного Бога — Годо.
Годо — ложный бог. Это, может быть, богатство. Это, может быть, поло¬жение и власть. Политика. Ваше "Я". Бог на небесах. Но все это -Годо. Вы создали это. Вы не знаете, что это. Не зная, что это, вы создаете свой сон вокруг себя, вокруг него.
Настоящая религия — это вопрошание о том, что есть. Ненастоящая религия — придуманная. Настоящая религия — открытие. Нена¬стоящая религия — изобретение. Ум изобретает. Ум — это барьер. А раз уж он изобретает, он создает великие философии: христи¬анство, индуизм, иуда-изм.
Все великие мистики — хасиды, мастера дзен, суфии — бунтари. Так им приходится. Религиозный человек — бун-тарь: у него нет другого выхода. Религия и бунт — две сто-роны одной медали. Есть религии Годо: церкви, мечети, храмы, организованные вокруг вероучения, организован-ные из-за страха человека, организованные чтобы ум мог уйти от внутренней пустоты. Учения, догмы — все это для того, чтобы заполнить вас. Все это барьеры. Иисус, Будда и Бал Шем Тов — бунтари по необходимости. Я не называю их революционерами, я называю их бунтарями, и надо хо-рошо понять разницу.
Революционер — это тот, кто хочет изменить общество, кто хочет изменить правительство, кто хочет изменить структуру: экономическую, политическую, религиозную. Революционер не духовен. Его не волнует изменение себя самого. Он думает: "Если изменятся другие, тогда все будет прекрасно". Революционер живет i иллюзии. Все револю-ции не удались, полностью провалились. Но конечном сче-те, революция не может иметь успеха. Само направление ложно: это усилие изменить других.
Бунтарю не важна структура общества, государства, правительства. Для него важно его собственное существо. Он индивидуален. Революционеры образуют партии. Бун-тарь один; он сам себе революция. Куда бы он ни пошел, революция струится вокруг него Само его существование — преобразующая сила.
Иисус, Будда, Заратустра — все это бунтари. Они изме-нили свое существо, они прибыли. Даже если посмотреть на них снаружи, видн: ясность, спокойствие, тонкая радость — то, как они дышат, то, как они двигаются. Можно на-блюдать, можно чувствовать, можно слышать звук, окру-жающий их — тонкая зыбь внутреннего спокойствия. Если вы откроете себя, она достигнет вас. Случился бунт — со-стояние существования совсем другое. Старое умерло но-вое родилось. В этом смысл распятия и воскресения Христа Это метафора. Не старайтесь искать здесь историю. При-нимая метафору за историю, вы поступаете очень глупо. Это прекрасная поэтическая метафора. Христос распят и на третий день воскрес. Новая жизнь — теперь бессмертная, теперь вечная.
Двигаясь внутрь, вы встречаетесь с внутренней пусто-той, вы умираете Должен быть разрыв. Эти три дня симво-личны. Должен быть разрыв. Вы пролежите мертвым три дня, как Иисус в склепе. Нужен интервал, чтобы старое полностью исчезло. Учтите: полностью совершенно; не должно остаться ни кусочка, потому что он может испор-тить новое. Вот почему нужен разрыв: чтобы старое полно¬стью ушло и вошло новое. В них нет никакой непрерывно-сти. Тут нет непрерывности вовсе.
Это разрыв. Иисус, сын Марии и Иосифа, умер; а через три дня воск¬рес Христос, Сын Божий.
Обычные религии — псевдоявления. Будьте осторожны! Можно зани¬маться ими и, занимаясь, чувствовать прият-ность. Занимаясь, вы можете забыть себя. Можно войти в сущность тонких теорий, и в этом может быть определен-ное интеллектуальное удовольст¬вие, интеллектуальный восторг. Можно углубиться в ритуалы, и это будет своего рода наркотиком.
Если непрерывно твердить мантру, вы почувствуете наркотическое опьянение. Звуком создается некий внут-ренний алкоголь. Можно прибегнуть к снадобьям; вы из-мените свою химию и на несколь¬ко мгновений достигните высоты, но высоты ложной, высоты не¬настоящей, потому что вы не доросли до нее. Вас подтолкнула хи¬мия.
Это надо хорошо понять: химию тела можно изменить многими спо¬собами. Изменить можно снадобьями: ЛСД, марихуаной и проч. Ее можно изменить старым методом: избытком кислорода в кро¬ви. Можно надышаться кислоро-дом, и это изменит вашу химию. Если вы спешите, это ме-няет вашу химию. Даже стояние на голо¬ве меняет вашу химию, потому что увеличивается приток крови к мозгу.
Через ритуалы, изучение религии, веру, самогипноз вы достигнете не¬скольких проблесков, но они будут ложны. Это все равно, что во сне увидеть восходящее солнце. Во сне оно не настоящее — галлю¬цинация. Вы проснетесь — вокруг темная ночь.
«
Ложная религия, церковь, организация снабжают вас наркотиками, снадобьями. Может быть, они против совре-менных снадобий, но они не против снадобий вообще. Они всегда за старое: старое для них лучше.
Я против всех снадобий старых и новых. Я даже против йоги — так как это тоже способ изменить химию. Что же тогда делать? Я прочту вам историк) — "Идти со своим светом..."
Молодой раввин жаловался рабби из Ризхина: "В часы, ког¬да я посвящаю себя занятиям, я чувствую жизнь и свет, но как только я оставляю их, все уходит. Что мне делать?"
Так бывает. Если вы слушаете меня, это может случить-ся и с вами. Слушая меня, иногда вы могли бы почувство-вать жизнь и свет, потому, что даже слушание меняет хи-мию тела. Слушая мой го¬лос, ритм с постоянным, пробуж-денным вниманием, вы изменя¬ете химию тела. Вы слушае-те меня — ваши мысли останавливают¬ся. Вы глядите на меня — происходит тонкий гипноз. Вы чувству¬ете жизнь, свет. Но не полагайтесь на него. И не принимайте его за достижение.
Я спрашивал: "Какая медитация вам больше подходит?" Многие отве¬чали: "Утренние беседы. Когда мы слушаем Вас, медитация ста¬новится глубже". Но это — вид гипноза. Осторожно! Должно быть, это случилось и с молодым рав-вином.
"В часы, когда я посвящаю себя занятиям, я чувствую жизнь и свет, но как только я оставляю их, все уходит ".
Когда вы оставляете этот зал и идете по своим делам, как долго длится та глубокая медитация, которую вы чув-ствовали рядом со мной? Она проходит. Не дойдете вы еще до ворот, а ее уже нет — и хоро¬шо, что нет. Иначе вы бы остались в иллюзии навеки. Хорошо, что ее нельзя унести с собой. Хорошо, что на нее нельзя поло¬житься. А то вы та-кие, что сделали бы из нее сокровище и забыли бы, что она не ваша.
Пока религия не ваша, она еще не пришла. И это есть то важное, что надо запомнить, так как ум изо всех сил стара-ется об этом забыть — так это дешево и легко.
Слушая меня, читая Гиту, Талмуд, Библию вы восхи-щаетесь в своем уме. В вас действует постоянная сила. Ею может быть Иисус, Будда или я: что-то снаружи тянет вас вверх. Когда этого нет, вы падаете обратно в свою реаль-ность. И, как правило, падаете еще глубже, чем раньше.
Представьте, что вы идете по дороге темной ночью. Мимо проносятся машины. На мгновение сильный свет, — фары машины ослепили вас. Затем машина проносится дальше. Темнота еще гуще, чем раньше. Слушая меня, чи-тая Гиту, Коран, Талмуд, вы видите не¬сущиеся машины с сильными фарами. На мгновение вы ослеп¬лены, выхвачены из окружающей вас бесконечной ночи. Но, ког¬да машина уходит, когда Будда уходит, когда Христос уходит, вы вдруг оказываетесь в еще большей темноте, чем раньше.
Я думаю, что вы знаете, какое множество мистиков ро-дилось в Индии. Вот почему Индия в такой тьме. Столькие ослепляли ум: Будда, Махавира, Кришна — их тысячи, длинная процессия, один за дру¬гим. Они восхищали, люди попадали под их гипноз. А когда они уходили, люди попа-дали в еще более темную ночь, чем прежде.
Взгляните на ум индийца: в мире не найти большего гнилья. Он про¬гнил до корней. А причина в следующем: так много света, и так мало способности воспринять его — способность воспринимать свет приходит, только когда вы выросли.
Не смотрите на Солнце — вы сожжете ретинии. Надо учиться этому, а учебой я называю увеличение способно-сти. Глаза должны стано¬виться сильнее и сильнее — и то-гда смотрение на Солнце поможет вам, очень поможет. Теперь даже ученые согласны с тем, что есть центр, назы-ваемый третьим глазом (они называют его по-свое¬му, но это неважно, некая железа, или что-то еще), питающийся светом. Если вы будете смотреть на лампу, на пламя, тре-тий глаз начнет действовать. Он питается светом. Вот по-чему трудно за¬снуть днем: светло, и третий глаз действует, вибрирует. Вот поче¬му трудно заснуть ночью, если горит свет. Нужна темнота, иначе третий глаз будет продолжать работать, а работа третьего глаза -его сознание. Отсюда индуистский метод тратака — глядеть на пламя. Если долго глядеть на пламя, несколько месяцев по часу в день, то ваш третий глаз заработает превосходно. Вы станете бо¬лее про-бужденными, более наполненными светом. Слово "тратак" — от корня, означающего слезы. Надо глядеть на пламя, пока сле¬зы не потекут из глаз. Продолжайте смотреть, не мигая, и третий глаз начнет вибрировать. Но не смотрите на солнце! К солнцу на¬до подходить постепенно. Если вы сможете смотреть на солнце 30 — 40 минут, не сжигая ре-тинии, возможно немедленное про¬светление, потому что третий глаз напоен светом.
Когда вы глядите на меня, внутри появляется маленький свет. Вы слу¬шаете меня. Становитесь внимательны. Когда вы внимательны, третий глаз концентрируется. Вы глядите на меня, созерцаете меня или читаете книгу... не обычную книгу — книгу, которая пришла от того, кто достиг: Тору. Прошли тысячи лет, но человек произнесший или напи-савший эти слова... Знать бы, кто он... Не¬кие вибрации все еще длятся Становясь внимательными, вы чув¬ствуете свет; а всегда, чувствуя свет, чувствуете жизнь. Надо за¬помнить это сочетание. Когда вы чувствуете себя мертвым, вы чув-ствуете тьму. Когда вы чувствуете жизнь, вы чувствуете свет.
У Иисуса есть изречение: "Следуйте за мной. Ноша моя легка" (light (англ.) — свет, легкий). Обычно это трактуют: "Ноша моя не тяже¬ла", но это неверно. Когда Иисус гово-рит: "Ноша моя легка", он имеет ввиду просто свет. Он не говорит "не тяжела". "Следуйте за мной. Моя ноша — свет". "Единственная ноша, что я несу -свет".
А у света нет веса, вот почему второе значение "не тя-жела". Свет — са¬мое невесомое на свете, самая нематери-альная материя. А всегда, когда вы чувствуете свет внутри, вы чувствуете переизбыток энергии.
Молодой рабби говорит: "В часы, когда я посвящаю се-бя за¬нятиям, я чувствую жизнь и свет, но как только я остав¬ляю их, все уходит. Что мне делать?"
Рабби из Ризхина ответил: "Ты подобен человеку, про-бира¬ющемуся через темный лес ночью, и какое-то время другой человек с лампой сопровождает его; но на перекре-стке они расстаются, и первому приходится нащупывать свой путь одному. Вот если бы у него был свой свет, он не боялся бы никакой темноты".
Я встретил вас на дороге, и у меня есть лампа. Внезапно вы больше не во тьме. Но лампа — моя. Вскоре мы расста-немся, потому что ваш путь — это ваш путь, а мой — это мой. У каждого есть собственный путь достижения своего предназначения. На время вы вовсе за¬бываете о темноте. Мой свет светит и для меня и для вас. Но вскоре придет миг, когда мы расстанемся. Я пойду своим путем, а вы — своим. Тогда вам снова придется пробираться наощупь в темноте, а тьма будет еще темнее, чем раньше.
Так что, не полагайтесь на чужой свет. Лучше проби-раться в темноте, но пусть эта темнота будет вашей. В чу-жом свете нет ничего хоро¬шего; своя темнота лучше, чем чужой свет. Если вы живете в своей тьме, то постепенно тьма будет становиться все менее и ме¬нее темной. Вы нау-читесь брести наощупь. Вы научитесь этому искусству, вы не будете падать.
Слепые не падают. Попробуйте идти с закрытыми гла-зами. Будет трудно. Вам не удастся пройти даже сто мет-ров, а слепые могут идти так все время. Это их слепота. Закрыв глаза, вы занимаете слепоту. Она не ваша. Даже своя тьма лучше, свои ошибки лучше, чем чужие достоин-ства — запомните это, потому что ум всегда склонен к под-ражанию, заимствованию. Но то, что важно, невоз¬можно занять.
Нельзя войти в Царство Божие с занятыми деньгами: туда нет дороги. Нельзя подкупить стражу: там нет стражи. Нельзя войти потай¬ной дверью, как вор: там нет никаких дверей.
Придется идти и, идя, создать свой путь. Готовые пути невозможны. Это то, чему продолжают учить людей лож-ные религии: "Идите, это лучший, высший путь. Станьте христианами — и вам не о чем тревожиться. Тогда мы возьмем ваше бремя, тогда мы будем в ответе".
Иисус говорит: "Будьте собой". Ватиканский папа гово-рит: "Следуйте христианству". Все христиане против Хри-ста, все церкви против Христа, против религии. Это цита-дели антирелигии и антихристианства, потому что те, кто знает, подчеркивают, что надо быть самим собой. Нет дру-гого пути. Все остальное — ложно, неискрен¬не, подража-тельно, уродливо. Единственная прекрасная возмож¬ность достигнуть Бога — быть самим собой,- в такой чистоте и не¬винности, чтобы ничто постороннее не вторгалось в вас.
Идите в своей тьме; идя, пробираясь, постепенно вы найдете и свой свет. Когда вы в своей тьме, свет не так уж далек. Когда ночь очень темна — близко утро, оно уже на-ступает.
Но если вы будете полагаться на заимствованный свет, вы потеряе¬тесь. Тьма никогда не бывает столь опасна, как заимствованный свет. Знание- хорошо, но в знаниях нет ничего хорошего. Знание — ваше, знания — чужие.
"Ты подобен человеку, пробирающемуся темной ночью через лес, и какое-то время другой человек с лампой сопро-вожда¬ет его. Но на перекрестке они расстаются, и пер-вому при¬ходится нащупывать свой путь одному".
Будда умирал. Сорок лет он шел с лампой, и тысячи следовали за ним. Теперь он умирал. Однажды утром он сказал: "Это мой послед¬ний день. Если у вас есть что спро-сить, спрашивайте. Настал час, близко перекресток; теперь каждый должен идти своим путем".
Беспросветная тьма окутала каждого. Ананда, любимый ученик Буд¬ды, заплакал, как дитя; у него из глаз катились слезы, он ударял себя в грудь, почти помешавшись.
"Что ты делаешь, Ананда?" — спросил Будда. "Что нам теперь делать? -ответил Ананда. — Ты был здесь, мы шли в твоем свете. Все было безопасно и хорошо. Мы совершен-но забыли, что есть тьма. В следовании за тобой все было светом. Сорок лет. И теперь ты ухо¬дишь — ты оставляешь нас в полной тьме. Нам было лучше до то¬го, как мы встре-тили тебя. Мы, по крайней мере, привыкли к темноте; те-перь и эта привычка утрачена. Не оставляй нас во тьме. Мы не смогли достичь просветления, когда ты был здесь, что же будет, когда ты уйдешь? Мы погибнем навеки". И он снова принялся плакать и стенать. "Послушай, — ответил Будда, — сорок лет ты шел в моем свете и не смог достиг-нуть своего. Думаешь ли ты, что если бы я прожил еще со-рок лет, ты бы достиг своего све¬та? Четыре тысячи, четыре миллиона лет? Чем дольше ты идешь в заимствованном свете, чем больше подражаешь, тем больше ты теряешь. Лучше мне уйти".
Последние слова, слетевшие с уст Будды были: "Будьте сами светом для себя". Аппо депо бхава. Он умер, произ-нося: "Будьте сами светом для себя".
Прекрасная история. На следующий день Ананда достиг просветле¬ния. Он не мог достичь просветления сорок лет, а он очень любил Будду; он стал почти его тенью — и не мог достигнуть. Заимство¬ванный свет — он слишком полагался на него. Это было так пре¬красно, так доступно, без усилий. О чем еще заботиться? А через 24 часа после смерти Будды он стал просветленным. Что случи¬лось?
Двадцать четыре часа горького плача во тьме, реально-сти, своей бес¬помощности. Долгими были для Ананды эти двадцать четыре ча¬са. Это был чернейший период — бо-лезненный, полный страда¬ний, агонии. Он прошел через ад. Говорят, что эти двадцать че¬тыре часа он лежал под дере-вом, как мертвый, все тело его сотря¬салось, непрерывно текли слезы. Люди думали, что он сошел с ума, что он не сможет пережить смерть Будды.
Но через двадцать четыре часа он стал совсем другим. Он открыл гла¬за, и никто не мог поверить: в этих глазах было то же сияние, что и в глазах Будды. Его тело стало столь же прекрасным, он разли¬вал то же благоухание. Он шел как Будда. Ананда достиг своего света.
Рабби из Ризхина ответил: "Вот если бы у него был свой свет, он не боялся бы никакой тьмы".
Не нужно всему миру быть наполненным светом, чтобы вы могли ид¬ти. Нужен свет только в вашем сердце. Ма-ленькое пламя — и этого достаточно, потому что оно осве-тит для вас следующий шаг. Ни¬кто не проходит больше одного шага сразу. Маленький огонь по¬нимания в сердце, полноты ума; дхьяна, медитация. Маленькое пламя — и этого достаточно. Оно немного осветит ваш путь. Вы шаг-нете — оно осветит то, что дальше.
Лао Цзы говорит: "Делая за один раз по шагу, можно пройти тысячу
миль". А Бог не так далеко.
Годо очень далеко. Вы никогда его не достигнете. Буде-те ждать, ждать и ждать. Это ожидание; Годо — это ожи-дание, ожидание бесконеч¬ное. Это только воображение. Его нет. Это как горизонт. Кажется, всего в нескольких милях от вас небо касается земли. Вы думаете: "Два-три часа пути, и я достигну горизонта". Вы никогда не до¬стигнете его. Небо нигде не соединяется с землей. Можно снова и снова обойти вокруг земли, можно вращаться во-круг нее милли¬оны раз — вы никогда не встретите гори-зонт. А он будет всегда ря¬дом, впереди вас, ожидая вас.
Годо — это горизонт; это ожидание. Он заполняет пус-тоту, обманывает вас. Это только обман. А Бог недалеко — Бог прямо там, где вы сейчас!
В Упанишадах сказано: "Бог далеко. Бог близко". В мо-ем переводе это выглядело бы так: "Годо далеко. Бог всегда близко". Он здесь и сейчас.
В этот момент — кто окружает тебя? В этот момент — кто бьется в тебе? В этот момент — кто говорит с тобой? В этот момент — кто слуша¬ет тебя?
Бог — это жизнь. Бог — это бесконечный океан энер-гии. Где-то дерево и цветок. Где-то поток и песня. Где-то птица. Где-то камень. Где-то вы, и где-то я.
Вильям Блейк спросил однажды: "Кто такой Бог?" И от-ветил: "Иисус, ты и я".
Бог — это все. Бог просто имя всего. Бог — это не си-дящий там, все¬вышний судия или что-то вроде этого. Бог — это все. Вы в нем. Он в вас. Бог близко. Нужно только маленькое пламя, маленький свет внутри. Тогда вы живете впервые. Иначе вы просто желаете, вы никогда не жили. Вы только надеетесь жить когда-нибудь, как-нибудь, когда придет Годо.
Жить можно только в этот момент. Когда я говорю об этом, не начи¬найте обдумывать, потому что мышление — это процесс, который уведет вас в будущее.
Слушайте меня и понимайте. Тут не надо думать. Я не излагаю вам те¬орию, я просто сообщаю вам факт. Я не даю вам учение, я просто указываю на то, что есть. Не надо об этом думать, надо просто слушать, а если вы слушали хо-рошо, внимательно, понимание приходит мгновенно.
Вы будете сбиваться с пути снова и снова: это мой свет. Но раз узнав, что свет возможен, что мой свет возможен, вы уверяетесь, что ваш свет тоже возможен. Если это про-изошло с ним, то почему бы и не со мной? Кости у меня такие же, как у вас, кровь у меня такая же, как у вас, плоть у меня такая же, как у вас. Я такой же прах, как и вы. И этот прах станет прахом, как и ваш.
Если нечто извне стало возможным для этого человека', можно быть уверенным; не надо колебаться — вы тоже можете прыгнуть. В эти дни, пока вы со мной, мы будем идти вместе и с моим светом.
Наслаждайтесь им, но помните: не полагайтесь на него. Читайте Тору, читайте Библию, наслаждайтесь. Они дейст-вительно прекрасны. Но не полагайтесь на них. Наслаждай-тесь, чтобы ваше стремле¬ние, ваше желание приобрело устремленность, настойчивую жаж¬ду прибыть. Прибыть туда, где вы уже есть. Это не значит куда-то отправиться; это значит быть там, где вы есть.
Религия — не цель. Она — откровение. Религия — не желание; она — ре¬альность. Нужен только маленький по-ворот, я говорю "только маленький" — и все возможно. Жизнь становится возможной. Иначе вы проживете пус-тым, в ожидании. Не будьте бродягами из пье¬сы Беккета. Вы и так уже долго прождали. Теперь